Энн вряд ли слышала, как Льюис зашипел, – она слишком устала с дороги. Но она была слишком рада вернуться домой, и возбуждённый мозг генерировал пёстрые картинки…
Снилось ей Джерри-Лотовское утро, какое бывает в этом странном, словно вечно сумрачном городе в начале июня – с ярко-голубым небом, на котором застыли перистые облака, и сияет ласковое, почти здоровое солнце. Почему-то снились ей оживлённые улицы – по проезжей части колесили велосипедисты, бесшумно скользили светлые легковушки с пыльными шинами, а по тротуарам бегали дети, счастливые и приветливые, путающиеся под ногами и наталкивающиеся на неспешно бредущих взрослых, получая от них ни ругань, что обычно можно услышать в Лоте, а добродушные улыбки. Сама Энн шла вдоль разметки шоссе. Автомобили ловко огибали её, а в лицо дул тёплый ветер, играя с распущенными волосами.
Энн увидела бабочку с крыльями ярко-оранжевого цвета с чёрно-белой окантовкой. Она порхала перед глазами Энн, позволяя девушке разглядеть все причуды своего окраса, и становилась всё ярче и ярче… он этого света уже болели глаза, Энн моргнула, а когда вновь оглянулась вокруг, то обнаружила серое небо, серые дома, влажный асфальт… ни одного человека и абсолютный штиль. Звенящая тишина, раздражающая слух. Пространство вокруг стало сжиматься. На смену теплу пришёл холод ноябрьской ночи – он пронизывал до самых костей, словно Энн коснулась Снежная королева, желая наказать за что-то… но Энн не чувствовала ничего, кроме пустоты. Такой пустоты, когда ты один во всем мире, и даже сам себя не понимаешь, не слышишь, не хочешь слышать. Исчезнуть. Прямо сейчас. И чтобы тебя никогда и не было. Напоминает депрессии, которые терзают людей лет в 15…
И Энн вновь закрыла глаза, осела на пол – теперь вокруг неё было только абсолютно чёрное пространство, – сжалась в комок, обхватив себя руками. Вдох. Кажется, запахло лесом… влажной почвой, хвойными деревьями… Энн коснулась пальцами пола… да… земля. Когда она открыла глаза, из голосовых связок вырвался крик – перед ней был огромный рыжеволосый клоун, и он с безумной улыбкой в 32 фарфоровых клыка приближал к Энн иголку, длиной в весь её рост. «Ты хочешь быть распятой, как бабочка в альбоме энтомолога?..»
…проснись, Энн.
